Когда ситуация на фронтах Великой Отечественной стала критической, руководство страны приняло решение направлять в действующие части матерых уголовников с целью пополнять стремительно редеющие ряды красноармейцев. Это был рискованный шаг, так как никто не мог предсказать, как на передовой поведут себя уркаганы.
Всех на фронт
Сидельцев ГУЛАГа начали отправлять на фронт уже в первые недели войны. Однако это касалось лишь ограниченной категории заключенных, получивших срок за незначительные преступления. Разумеется, речь шла только о годных к несению военной службы. Согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 12 июля 1942 года, все они освобождались от дальнейшего отбывания наказания. На лагерников, осужденных по 58-й, политической статье, воров в законе и рецидивистов этот указ не распространялся.
В 1941 году нарком внутренних дел Лаврентий Берия трижды объявлял амнистию для узников ГУЛАГа. В ноябре к прочим категориям присоединили военнослужащих, осужденных еще до начала войны за малозначительные проступки. За некоторыми из них специально приезжали представители командования. В результате принятых мер на фронт прямо из лагерей были отправлены свыше 750 тысяч бывших зеков, из которых можно было сформировать 52 дивизии. Руководство страны призвало их кровью искупить прежние прегрешения и оправдать оказанное им доверие.
Нужно сразу отметить, что гулаговцы попадали в соединения действующей армии и отношение к ним со стороны командного состава было таким же как и к другим бойцам. В 1941 году штрафных батальонов еще не существовало. Они начали создаваться после знаменитого приказа №227 Народного комиссариата обороны от 28 июля 1942 года, известного как «Ни шагу назад!» и вызванного тяжелым положением на фронте. После локального успеха РККА в декабре 1941 года под Москвой первая половина 1942 года принесла череду болезненных поражений. Именно в штрафбаты стала поступать значительная часть вновь прибывающих зеков.
С 1942 года Наркомат обороны дает добро на пополнение штрафных подразделений за счет блатных. Далеко не все они желали угодить в пекло войны. Тем более что для вора в законе служба в армии, как и любое другое сотрудничество с властями, считалась позором и нарушением воровского кодекса. Он автоматически становился изгоем в своем сообществе. К тому же как правило приговоренные за особо тяжкие преступления под амнистию не попадали – после войны их снова ждала зона.
Поэтому многие уголовники при любой возможности старались избежать незавидной участи. Так, например, неоднократно судимый за воровство Г. В. Киселев, освобожденный из тюрьмы и в последний день 1942 года направленный в воинскую часть, благополучно дезертировал. Летом 1943-го его поймали и снова послали на фронт, а он все равно сбежал. Чтобы исключить нежелательные эксцессы, зеков переправляли в армейские подразделения преимущественно под конвоем.
Из осужденных, даже если они находились в офицерском звании, обычно формировали рядовой состав штрафных рот. Срок пребывания в штрафном подразделении напрямую зависел от срока, который заключенный должен был отсидеть в тюрьме или лагере. Если зеку присуждали 4 года, то прописку в штрафбате он получал на месяц, если 7 лет, то воевать штрафником нужно было уже 2 месяца. Каждые три года заключения приравнивались к месяцу в штрафных военных структурах. По оценкам историка Юрия Рубцова, за все годы войны из исправительно-трудовых лагерей на фронт были отправлены более миллиона заключенных. Из них в штрафных частях воевали не более 10%.
Искупить вину
В период войны положение заключенных, отбывающих наказание в системе ГУЛАГа заметно ухудшилось: это стало следствием как тяжелой экономической ситуации в стране, так и политики властей. В местах лишения свободы значительно урезались пайки и одновременно увеличивалась норма выработки. Отлынивать было чревато. В 1942 году в свод правил лагерной жизни включили инструкцию, согласно которой за двукратный отказ от работы разрешалось применять оружие. Станислав Кузьмин в книге «ГУЛАГ в годы войны» пишет, что ужесточение содержания заключенных привело к смерти около 600 тысяч человек.
В итоге многие убежденные воры предпочли фронт полной безысходности лагерной жизни. Да, в штрафбатах уголовников бросали на самые опасные задания, и риск погибнуть здесь был намного выше, чем на зоне. Как говорили, «прожить месяц – очень сложно, три месяца – просто невозможно». Тем не менее воровская братия как всегда полагалась на удачу – авось пронесет. Писатель Варлам Шаламов, много лет сидевший в ГУЛАГе, отмечал, что из уркаганов выходили смелые разведчики и лихие партизаны, этому способствовала их природная склонность к риску и приобретенная с годами наглость. Впрочем, командиры старались уголовников не допускать к наиболее ответственным разведывательно-диверсионным операциям, опасаясь провала всей миссии.
Зеков без всякого сожаления кидали в качестве пушечного мяса на наиболее сложные участки фронта, где велись кровопролитные и затяжные бои. И они нередко выполняли возложенную на них задачу. Так, на Ухтинском направлении (район Кеми) сражалось штрафное подразделение, сформированное в основном из сидельцев Сорокского ИТЛ (Карельская АССР). По свидетельству выживших бойцов, штрафникам пришлось обороняться от гитлеровцев, вдвое превышавших их по численности. И вот один из бойцов, не выдержав долгого сидения в окопе, с нецензурной бранью пошел в атаку, его примеру последовали и остальные: немцы, дрогнув от натиска, отступили с большими потерями.
Актер Евгений Весник, в годы войны командовавший артиллерийской бригадой, рассказывал о бывших уголовниках, сражавшихся под его началом: «Они воевали прекрасно. Были смелы, дисциплинированы. Я представлял их к наградам. И мне было абсолютно все равно, за что они судимы. Их награждали за то, что они прекрасно проявляли себя в боях». Некоторые зеки даже были удостоены высшей степени отличия - звания Героя Советского Союза, в их числе Александр Матросов.
Среди тех, кто был представлен к высшей государственной награде, – известный писатель и общественный деятель Владимир Карпов, получивший срок за антисоветскую агитацию накануне войны. В феврале 1943 года за проявленное мужество в боях с него была снята судимость. В том же году он был принят в партию, а потом назначен на должность командира взвода разведчиков. При непосредственном участии Карпова были добыты в общей сложности 79 языков, он лично уничтожил свыше 350 гитлеровцев.
Воровские привычки
К сожалению, героизм среди уголовников был скорее исключением, большинство из них и на войне не изменили блатному образу жизни. Пьянки, картежные игры, драки и поножовщина были для зеков привычным делом. При всяком удобном случае они не брезговали мародерством и воровством, могли обокрасть и своих же дружков.
В воспоминаниях фронтовик Иван Мамаев, в прошлом командир штрафной роты, рассказывал, что в 1943 году его подразделение было пополнено уголовниками, которые «отличились» уже в первые дни. Буквально из-под носа командира утащили планшет с деньгами и важнейшими документами. Взывать к совести блатных было бесполезно. Тогда Мамаев собрал всех подчиненных и заявил, что без украденной карты у них немного шансов остаться в живых. На следующее утро планшет был на месте.
Уголовники сбегали из действующих частей целыми группами, постоянно и повсеместно. Громкий резонанс имела история с бандой, возглавляемой зеком-дезертиром Павленко. Одетые в военную форму, обвешанную липовыми орденами и медалями, под прикрытием строительных работ преступники промышляли мародерством, грабежами и убийствами. Такие случаи были не единичны. Банду удалось обезвредить лишь после окончания войны.
«Проявили» себя уголовники и в мастерстве подделывания печатей: еще незабытое ремесло оказалось весьма кстати, когда необходимо было раздобыть продукты или товары первой необходимости. Умельцы рисовали печати прямо на мягкой части ладони у основания большого пальца и делали это настолько искусно, что от настоящей такую печать отличить было практически невозможно. Пойманных с поличным ловкачей ждал расстрел.
Со временем в отношении блатных всех мастей, сражавшихся на фронте, стали применять все более жесткие меры. Угроза смертной казни позволяла сдерживать бравых вояк. Однако при вступлении советских войск на земли Европы остановить распустившихся уркаганов было уже крайне сложно. Убийства, грабежи, изнасилования, в которых так часто обвиняют на Западе Красную Армию – в подавляющем большинстве случаев «заслуга» зеков. По слухам, решение доверить взятие Берлина соединениям армии Конева, а не Рокоссовского было вызвано тем, что в подчинении последнего было слишком много солдат с криминальным прошлым.
Как только в ходе войны произошел коренной перелом, практика призыва в действующую армию профессиональных уголовников была прекращена. С 1944 года дорогу на фронт закрыли для рецидивистов, лагерников с большими сроками наказания, а также для осужденных вторично.
После демобилизации многие уголовники, амнистированные по итогам пребывания в действующей армии, взялись за старое. И, естественно, снова стали получать путевки в лагеря. Но только теперь сидельцы, сохранившие верность воровскому закону, припоминали им сотрудничество с властями. Объяснения, что они воевали за Родину, а не за «гражданина начальника», не срабатывали. Оказавшихся по разные стороны баррикад ждала новая война – «сучья», в ходе которой предстояло сгинуть тысячам человек.
Свежие комментарии