Множество фактов указывает сегодня на то, что Русь на заре человеческой цивилизации представляла собой передовую Державу, не имеющую себе аналогов среди всех иных. Определим теперь центральные из них.
Русское искусство каменного зодчества, например, вдруг объявившись “ниоткуда”, сразу же превзошло, по утверждению Олега Платонова, византийское, чье искусство ваяния упирается в тысячелетия. Удивительно и наличие у нас церковных колоколов, невесть откуда взявшихся практически с самых первых дней крещения Владимиром. А между тем: «Искусство звонить в колокола зависит от большого навыка звонить в них… Нигде нет такого большого звона, как в России… было время, когда у нас в некоторых церквах звонили по нотам…» [389] (гл. 1). Но и культура отлития колоколов и их размеры своей мощью просто подавляют современные им западные образцы: «У нас колокола упоминаются начиная с XI в… начиная с эпохи Бориса Годунова колокола принимают грандиозные размеры, таков Царь-колокол, 12 257 п. весом, Троицко-Сергиевск. колокол, 4 000 п. весом и др.» [133] (с. 1409). И если самый грандиозный за всю историю колоколов гигант, пострадавший от московского пожара, теперь находится в бездействии, поставленный на гранитный пьедестал в виде памятника, то колокол Троице-Сергиевой Лавры с высоты грандиозной колокольни оглашает своим благовестом окрестности на многие десятки километров и по сию пору. А ведь он вдвое тяжелей самого могучего колокола Западной Европы! Царь-колокол, соответственно, — в 6 раз. А ведь это 196 тонн! Причем, колокола такого грандиозного веса у нас отливали вовсе не для музейного показа в качестве экспонатов. Вот что сообщается об одном из таких колоколов, висящих рядом с колокольней Ивана Великого в смутные времена. Самуил Маскевич: «Недалеко от этой церкви есть колокол, вылитый для одного тщеславия: висит он на деревянной башне, в две сажени вышиною, чтобы тем мог быть виднее; язык его раскачивают 24 человека» [455] (с. 59). Каков был вес еще и этого гиганта, о котором упоминает вовсе не друг, но злейший ненавистник Московской государственности? Вот что, судя по всему исключительно о нем, сообщает швед Кильбургер, посетивший Россию в 1674 г.: «Здесь они льют пушки и колокола. У них есть несколько мортир необычайной величины и колокол, который, без сомнения, величайший во всем свете. Он вылит одним русским мастером в 1654 году и только в марте 1674 года поднят и повешен близ большой церкви и (колокольни) Ивана Великого посредством двух новопостроенных очень высоких столбов и хорошо выдуманного рычага… Вес приблизительно 11 тысяч пудов, язык длиною 22 фута, а весу полагается в полтора картауна, что составляет 440 пудов» [466] (с. 361–362). То есть язык именно этого колокола, что весил 7 т, и раскачивать могли совместно аж 24 человека. Вот что о весе этого колокола сообщает посетивший Москву в 1659 г. датский посол Андрей Роде: «Недалеко от дворца, по правую руку, стоит огромный колокол, единственный в своем роде на всю Европу. На него пошло 8 750 с чем-то пудов меди…» [477] (с. 290). Это 140 тонн! И колокол этот оглашал своим звоном окрестности Москвы на протяжении нескольких десятилетий. Но впоследствии удалось отлить и еще на 56 тонн более грандиозный колокол — Царь-колокол: «Это, несомненно, самый большой колокол в мире… В него звонили сорок или пятьдесят человек, располагаясь с двух его сторон» [573] (с. 41). Так кто, на поверку, являлся все-таки истинным мировым лидером в литейном производстве — мы или заграница?! Так что и по части данного атрибута церковного богослужения мы предстаем отнюдь не в качестве прилежных учеников Запада, но исключительно в роли законодателей. Обнаружение же историками появившихся вдруг откуда-то из небытия на колокольнях наших церквей колоколов сразу после Владимирова крещения — это лишь маленький штришок к безпочвенности очередного мифа о наших якобы заимствованиях и подражаниях. Между тем сегодня вовсе и не секрет, что основы нашей металлургии упираются в седую древность: «В Древней Руси в первую очередь обособилась от земледелия такая отрасль как металлообработка. Основными центрами добычи и обработки железа являлись регионы: Старая Ладога, Черниговское Полесье, Волынь, Белозерье, Владимирщина и другие» [170] (с. 9). Об этом, что удивительно, мы как будто бы раньше вовсе и не знали, приписывая доставку к нам металла скандинавами, у которых по тем временам, между прочим, и городов-то не было. Потому: кто бы этот металл у них изготавливал? Крестьяне, что ли? Но именно нас испокон века они именовали страной городов. Потому исключительно мы их и могли снабжать металлом, а уж никак не наоборот! Вот и еще достаточно удивительный факт, указывающий на безпросветное невежество утверждения, когда слово “русь” пытались вывести из скандинавского слова “весло”: «Ладейный флот руссов являлся неотъемлемой частью их боевых сил и имел свои особенности. Поэтому нет оснований утверждать, что Русь заимствовала искусство мореплавания у скандинавов, равно как и государственность» [170] (с. 23). Вообще, что касается водной стихии, лишь мы во всем враждебном нам мире, испокон веку, использовали воду и как средство гигиены, и как средство защиты, отчего страну нашу издревле именовали Русским островом, и как средство обезпечения продуктами питания. И все потому, что лишь мы во всем мире единственные соблюдали пост 200 дней в году, когда питаться можно только рыбой. Водные же артерии нашей Державы по максимуму использовались и для перемещения грузов. Никто, кроме нас, в древности этим искусством в столь удивительнейшем совершенстве не владел. Достаточно лишь упомянуть о наших гигантских бусах, ходивших по Каме, Волге и Каспию, которые в 8 раз своим водоизмещением превосходили каравеллы Колумба, практически в те же времена отправившиеся покорять Америку. Мало того, Вильям Баренц свидетельствует, что видел киль русского судна высотой с пятиэтажный дом. То есть уже этот наш океанский лайнер был в 16 раз своим водоизмещением больше самой большой каравеллы Колумба! А вот и еще удивительное подтверждение того, что мы, ко времени этого пресловутого крещения бывшим язычником князем Владимиром, были уже очень и очень давно крещены. Мало того, о чем свидетельствует дореволюционный богословский энциклопедический словарь, была давно отлажена система церковных отношений: «Клиросы — сперва главные помощники епископов в управлении епархией — духовенство (“клирошане”), состоявшие при кафедральных церквах и соборах… упоминаются впервые под 988 г., причем это был церковный институт истинно русский, а не перенятый с крещением у греков…» [133] (с. 1371) То есть давно работающий институт при наличии в столице минимум 700 действующих церквей есть, а самой Православной Церкви как будто бы и нет. В том же источнике сообщается о наличии этого института на момент крещения не только в стольном граде Киеве, но и в: «Новгороде, Берестове, Вышгороде, Владимире-на-Клязьме, Ростове, Смоленске…» [133] (с. 1371). И снова — то же самое: структура Церкви имелась, но самой Церкви, как нам сообщается, якобы и в самой природе пока не существовало! Что за вздор! Еще раз уточним: «…это был церковный институт истинно русский, а не перенятый с крещением у греков…» (там же). Но не только духовная, но и светская власть выглядела вполне сложившейся еще со времен самого первого в роду Русских Царей самодержца — Царя Давыда, узаконившего взаимоотношения между двенадцатью коленами Израилевыми: «До X в. на Валааме была своя монета и законы каких-то двенадцати князей!» [18] (с. 401). Каких? Тех самых, которые ушли из Ассирийского пленения еще в VII в. до Р.Х. и вскоре появились в пределах наших исконных земель. То есть «Русская Правда» Ярослава — это, судя по всему, уже много раз переработанный закон этих князей, ушедших некогда из плена и расселившихся по всей Европе, которую арабы именовали аль-Руса. Так что и законы у нас некогда бытовали самые совершенные, данные Самим Богом… Причем, имеются уже и сведения об этих бытовавших у нас законах и более четкие — времен Екатерины II. Историк Феодор Туманский вот что на эту тему сообщает (1788 г.): «Было древнее Русское уложение, доказывающее бытность в России письмен, хотя первоначальное изобретение букв славянских и приписывается Святому Кириллу Философу. Все договоры, которые сохранили нам наши летописцы, упоминают о законах Российских» [222] (с. 5). Так что в бытность полного европейского варварства у нас в стране давно существовали писаные и всеми исполняемые законы. Следующим подтверждением навешенной на нас историками-германофилами лжи является наше церковное пение. Самым чудесным напевом, поражающим воображение даже неспособных к пониманию музыки людей, является напев, уходящий корнями далеко за пределы тех временных рамок, которыми историки ограничили начало нашей русской истории. Это песнь “Херувимы”. Кто ее слышал в достаточно компетентном исполнении, тот непременно ощутит, что действительно побывал на небесах. И вот до какой степени доходит этот удивительный наш отрыв в данной области от своих этих эрзац учителей: «Нотные книги — богослужебные книги, предназначенные для пения… Н[отные] книги появляются в греческой церкви в XIV в., а в русской в XI…» [133] (с. 1681). То есть у Константинополя церковное пение по нотам появляется лишь перед самым его смертным часом, а у нас, напротив, — вместе с этим пресловутым Владимировым крещением. Однако ж, на поверку, в церковном пении мы не просто законодатели, но и до сих пор не превзойденные никем исполнители. А вот и паломничество наше от даты, придуманной для нас официально, не отстало ни на час: «В России п[аломничество] в Святую Землю началось в XI в…» [133] (с. 1751). Но имеются сведения о массовых паломничествах в далекий Иерусалим еще при жизни самого крестителя: «Известная былина о хождении во святой град Иерусалим “сорока калик с каликою” относит первые русские паломничества еще ко временам святого князя Владимира» [18] (с. 301). То есть, как окрестили, так все толпами якобы сразу и рванули в этот город Иерусалим, им совершенно неизвестный и находящийся за тремя морями. Что за глупость! Крепость веры — это крепость традиции, и лишь достигшие ее высот способны на подобное. Повторимся: лишь мы из всех народов земли продолжали держать тот многодневный пост, который упоминается еще и в ветхозаветные времена в Священном Писании, а потому именно мы не могли жить без обилия рыбы. Только этой нашей особенностью и можно объяснить нашу миграцию из мест, где пересыхали гигантские озера, а потому русский человек переселялся севернее — где воды было обилие. Но, что требуется особо отметить, в период нашего якобы еще только церковного становления, процветала не только паломническая деятельность, но и русские монастыри: «Наши соотечественники появились на Афоне еще до крещения киевлян…» [17] (с. 23). Мало того: «…в 1016 году под актом монастыря Ксилургу стоит подпись “монаха Герасима, пресвитера и игумена обители Русской”» [17] (с. 23). Так что ко временам пресловутого крещения Руси даже на самом Афоне уже давно функционировали наши монастыри! Чего ж еще-то? Неужели недостаточно аргументов, чтобы не просто поставить жирный знак вопроса на немецкой версии о нас, но уже и ответить на него вполне убедительно и определенно? Интересен и еще один факт. На этом якобы исконно греческом Афоне: «…стопа первокрестителя Руси апостола Андрея находится именно в нашем монастыре» [17] (с. 24). Но не только Афон выглядит сегодня исконно русским с незапамятных времен, чему имеются более чем веские вещественные доводы. Один из самых древнейших монастырей, Синайский: «С конца XVI в. до 1917 г. находился под покровительством России, поддерживая тесные связи с Русской Православной Церковью» (прим. 1 к с. 306) [478]. То есть у историков имеются веские основания считать этот монастырь нашим, русским, еще во времена Ивана Грозного! И это монастырь, находящийся аж на берегу Красного моря… И вот еще интересно: ношение Креста, как выясняется, является исключительно нашей традицией. Еще во времена Никоновских реформ было отмечено, что: «Даже видные духовные лица из греков были плохими христианами: не носили на себе нательных крестов…» [88] (с. 71). Причем, уже совсем недавно. Вот что сообщает побывавший у них в начале XVIII в. московский священник Иоанн Лукьянов: «Греки крестов на себе не носят…» [388] (л. 70 об.). Свидетельство середины XVII в.: «…греческие “учители” сами лба перекрестить… не умеют и без крестов ходят; им самим следовало бы учиться благочестию у русских людей, а не учить последних» [219] (с. 253). Но и латиняне никаких крестов на себе не носили, во всяком случае, включая времена Иоанна Грозного. Итальянец Алессандро Гваньини, например, долгое время живший в Литве, сильно удивляется этому нашему обычаю: «В знак некоего таинства они носят на шее кресты» [427] (с. 439). О несомненном отличии нашего вероисповедания от всех иных сообщает в середине XVIII в. и Татищев, также еще в ту пору не ознакомленный с изобретениями своих в области истории России последователей: «Кресты на шею класть нигде у христиан, кроме Руси, не употреблялось, но кто узаконил, нигде не нахожу» [184] (гл. 4). А вот что говорится о полном отличии интерьера иных церквей от нашей: «…на Руси был введен иконостас, отделивший сплошной живописной завесой алтарь от основного интерьера храма. Нигде, ни у одного народа до сих пор не встречается иконостаса в таком его развитии, как в России» [177] (с. 57). У греков же икон нет даже в их домах: «в хоромах у них икон нет» [388] (л. 70 об.). Вот еще признаки полного непонимания греками православного вероисповедания: «Головы все бреют — то от турок взяли… в шапках в церквах Богу молятся, друг со другом на улице в шапках кланяются, во отход с кувшинцами ходят да и афедроны моют — все то по-турски делают» [388] (л. 71). То есть голову, как турки, бреют наголо. В церкви стоят в головных уборах. Ну что в них вообще христианского? И кто придумал такую глупость, что они якобы нас Христианству могли научить? И даже обычай зад из кувшина обмывать имеют чисто мусульманский. Что в них вообще от европейцев? А вот какой список несовпадений нашего и греческого богослужений предъявляет путешествовавший в Иерусалим через Стамбул в 1701–1703 гг. московский священник Иван Лукьянов: «1. Греки в крещении обливаются [то есть крестятся не с погружением — по-католически — А.М.]. 2. Крестов на себе не носят. 3. Неистово крестятся: ни на чело, ни на плеча не доносят… [вместо лба сначала касаются левого плеча, затем правой части живота, затем правого плеча, затем левой груди — А.М.]. 4. В церквах стоят в шапках, как молятся, не скидывают; а стоят в стойлах гордо, искривя бок, и глядят ни на иконы, но на стену. 5. Служат на одной просфире, и то на черствой; а мирския у них, не говея, причащаются [то есть перед причащением не постятся — А.М.]. 6. Патриархи, митрополиты и вси духовныя играют в карты и в шахматы [у нас даже дворяне в начале в карты играли запершись, так как вся атрибутика карт антихристианская: крести — Крест Христов, черви — губка с уксусом, буби — гвозди той поры, пики — пика, которой пронзен Христос — А.М.]. 7. Патриархи и митрополиты табак пьют [турецкий кальян — А.М.] и в грех того не ставят. 8. Патриархи, и митрополиты, и попы усы подбривают и гуменцов себе не простригают, но некако странно снизу кругом голову подбривают до полголовы, а иныя сопреди подбривают, что абызы турецкия; да знать, что с тех переводов так делают, у них научилися. 9. Всякия гадины и ползающии в воде ядят и в Великой пост [то есть вообще не держат положенный в Православии Строгий пост — А.М.]. 10. Простолюдины и бабы ходят сквозь царския врата в олтарь, и затворяют бабы; а кадят простолюдины, и когда идет с переносом поп, а мужик идет перед попом да кадилом махает на “Святая”. 11. Греки, когда за трапезу садятся, то все сидя “Отче наш” говорят; и после обеда “Достойно есть” все сидя ж говорят. 12. Евангелие чтут в церкви, оборотяся на запад. 13. В свечи у них воск мешают с салом да смолою, а воск белой; ино когда свечи горят, зело тяжко необыкновенному человеку стоять; а щипцов у них не держат: когда на свече нагорит светилна, тогда сняв свечу с подсвешника да наступит ногою — так и оторвет светилну. Страмно, пощади, Господи! 14. Часов пред обеднею не поют, разве обедни не будет, то поют. 15. Патриарх греческой церкви в откуп отдает погодно по 100 и по 200 талерей; а кто болши передаст хотя талерем, тому и отдаст» [388] (л. 73 об.–74 об.). А еще вот какое от нас отличие. Как умрет патриарх, так греки стремятся побыстрей отправиться к турецкому султану, который выбирает преемника в патриархи этой греческой церкви исключительно за деньги: «кто болше даст, того салтан и в патриархи поставит и даст ему писмо к паши в Царъград… а своими митрополиты оне не ставятся» [388] (л. 75–75 об.). Вот еще деталь, говорящая даже не о разночтении этих вер, но о том, что веры эти две, Русская и греческая, разные: «А патриархи и все духовныя власти рукою никого не благословляют, толко руку дают целовать убогим, а богатыя греки и сами их рук целовать гнушаются…» [388] (л. 76). Так что буквально все говорит о том, что мы уж никак не могли в чем-либо наследовать грекам, у которых и намека на соблюдение треб, необходимых в Православии, по существу вообще нет. Даже благословение старцев, которое на Святой Руси вообще в центре всего богослужения, у греков отсутствует напрочь. Православные ли они? Греки во всем несходны нам. И ближе к католикам. Приведу пример уже недавнего куда как более близкого контакта с греками. Схимитрополит Арсений, Экзарх Святой Земли у Иерусалимского Патриарха Иринея, как отказавшийся от нашего российского паспорта с 666 на каждой страничке (срок же международного у него закончился), оказался в греческой тюрьме. Это самая ужасная из тюрем Европы. На содержание заключенных греки оставляют лишь 5 евро из 25 положенных — остальное нахально разворовывают. Схимник, правда, решил эту проблему с едой достаточно просто: он по понедельникам, средам и пятницам держал самый строгий пост — то есть не ел вообще ничего, а в остальные дни питался один раз в день. Только таким методом он смог выдержать более года заключения. Причем, его несколько раз выпускали, а затем, так как паспорта у него все равно нет, опять сажали. И вот, в конце концов, ему удалось вообще без документов, чтобы вернуться в Россию, перейти аж через три границы. Уже на нашей таможне все были просто в шоке — как такое возможно совершить в наше время? Но совершил. Так вот, очень близко ознакомившись с греками в таких вот более чем серьезных условиях, он высказал мне о них вердикт, что в греках вообще нет ничего от Православия. Это язычники до мозга костей. Кто придумал эту неумную басню, что якобы они нас могли чем-то там таким просветить? Но и к XVIII веку, когда церковь нашу решили именовать «греческой», у этих самых греков, что выясняется, никакой с нами единой церкви на самом деле не было. Потому продолжение именования нашей церкви некой такой якобы греческой является делом просто невозможным. Ведь вражеский заказ на наше безпамятство здесь выглядит уж слишком явственным, чтобы хоть на сотую долю, после всего нами перечисленного, можно было этой странной истории с крещением продолжать верить. Наше же отношение к Христианству очень четко прослеживается много ранее изобретенных о нас мифов: «…согласно Ибн Хордадбегу [40-е годы IX в.], русские купцы в Багдаде, которые “относятся к племени славян”, “выдают себя за христиан и, как таковые, платят поголовную подать”» [29] (с. 74); [433] (с. 125, § 73). Но если в Багдаде наши купцы считались всего лишь гостями-завсегдатаями, то вот как в то же время выглядела наша торговля с греками: «В Царьграде русские купцы торговали шесть месяцев. Согласно договору, остаться на зиму не могли. Размещали их не в самом городе, а у “святого Мамы” (монастырь св. Мамонта)» [128] (с. 457). Это свидетельство о русских купцах времен Константина Багрянородного также подтверждает нашу тогдашнюю веру: на постой в православный монастырь никто и никогда язычников не допустит. А тут — не просто пустили, но и всегда принимали в монастыре, отведенном исключительно для наших купцов! То есть, судя по всему, именно таком монастыре, где служба велась на нашем СЛОВЕ и с помощью наших же церковных книг. Мало того: «…в Царьграде русские купцы пользовались различными льготами, предоставленными им греческим императором. В частности, продавали свои товары и покупали греческие, не платя пошлины; кроме того, им выделяли безплатно продукты питания и разрешали пользоваться баней. По окончании торга греческие власти обезпечивали нашим купцам съестные товары и корабельные снасти» [128] (с. 457). Ключевский сообщает, что это было вполне обычным явлением, приводя цитату из самого договора: «как искони повелось» [50] (с. 53). То есть вышеописанное животрепетание греков перед нашими купцами являлось правилом, узаконенным еще в незапамятные времена. А вообще, что заключает Ключевский: «Греки побаивались Руси, даже приходившей с законным видом… уходя домой, Русь получала из греческой казны на дорогу продовольствие и судовые снасти, якори, канаты, паруса, все что ей надобилось…» [50] (с. 53). Тут уж либо товары наши, судя по такой к нам несказанной почтительности, поистине золотыми для греков были, либо они имели от нас какую-то зависимость. Между тем именно у нас обнаружено достаточное количество археологических находок, указывающих на удивительно кипучую хозяйственную деятельность в довладимирской и даже дорюриковской Руси, которая со мнением о нас как о разрозненных, серых, безграмотных и диких языческих племенах совершенно не вяжется: «О том, что торговля велась очень большая, свидетельствует характер кладов того времени, которые в изобилии находят близ старинных городов, на берегах больших рек, на волоках, возле бывших погостов. В этих кладах не редкость арабские, византийские, римские и западноевропейские монеты, в том числе даже отчеканенные в VIII в.» [128] (с. 457). И это самое «даже» продиктовано давно усвоенным мифом о нашей якобы полной и вопиющей сиволапости и неотесанности. Однако чудом сохранившиеся письменные свидетельства говорят об обратном: «В трактате Теофила (X в.) Древняя Русь называется в числе немногих стран, славящихся изготовлением украшений с эмалью и чернью. Их сюжеты и композиционные решения, поражающие эстетическим совершенством, выработаны тысячелетия назад…» [142] (с. 306). То есть мы не только покупали, но и с очень немалой для нас выгодой продавали изделия своих мастеров, славящихся еще в античном мире. Но если следы нашей валюты, изготовленной из кожи (гривны кун), обнаружить теперь достаточно непросто, то некогда приобретенные у других народов монеты из драгоценных металлов сохранились. Эти-то находки и подтверждают торговые связи Древней Руси в более отдаленные времена. «…историк Ростовского края А.А. Титов писал со слов Артынова, что в селе Угодичи при рытье канавы для бута под сельскую Богоявленскую церковь была найдена монета римского императора Домициана, правившего с 81 по 96 год. То есть речь идет о времени практически первоапостольском» [18] (с. 405). И не только монеты, но и культура указывает на наше вероисповедание на тот первоапостольский период: «…на верхнем Дону… в пещерных образованиях найдены предметы христианского культа, близкие к апостольским временам» [18] (с. 406). Монеты, датированные I веком, лишь подтверждают тот факт, что наша государственность сложилась достаточно давно: задолго до появления Рюрика. Лишь она одна была способна обезпечить столь по тем временам обширный товарообмен. А потому миссия Кирилла и Мефодия, о которой столь усердно распространяется пропаганда, не могла являться просветительской, так как письменность была в ту пору у нас, а не у греков, которых якобы и представляли эти самые якобы просветители темного и безграмотного славянства. Но не у греков, а именно у нас в ту пору давно имелась и письменность, и вера православная, и государство, как выясняется, уже давно сложившееся. Но почему нам всегда навязывали мнение, что они нас просветили светом Евангелия, а никак не наоборот? Ведь именно для нас в Константинополе был специально отведен целый монастырь, а не у нас для них! И вот самое-то во всем нами разбираемом вопросе интересное: «Создатель славянской азбуки — Кирилл, задолго до того, как им была создана эта азбука, находясь проездом в Крыму, в Корсуни (Херсонесе), видел у одного русского Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами» [29] (с. 73). И он эти священные христианские книги у русского человека не просто видел, но и приобрел! Так что в довесок к нашим: колоколам, иконостасу, нательным крестам, нотным книгам, сложившемуся клиру, уходящему в неизвестную даль чудесному церковному песнопению, древними мощами святых, паломничеством на святую землю и имеющимся монастырям на Афоне, а также колоссальному количеству храмов только еще в самом лишь Киеве — следует присовокупить еще одну немаловажную деталь. Это наличие богослужебной литературы! И наличие ее именно в тот самый период, когда в самом Константинополе вовсю свирепствовала ересь, переориентировавшая их богослужение с латинского, как утверждается, на эллинское наречие, ранее в качестве богослужебного языка никем не применяемое. Однако же, что лишь и соответствует какому-либо объяснению, богослужение перешло на греческий язык вовсе не с латинского, но с русского! И как могло быть иначе, если подавляющее число жителей этой империи представляли собой, что также выясняется, именно славяноязычные народности. У которых, о чем и гласит “Солунская легенда”, имелась и своя богослужебная литература — Евангелие и Псалтирь на славянорусском языке: «“обрете же ту Евангелие и Псалтирь, русьскими письмены писано, и человека обретъ глаголюша тою беседою, и беседова с ним и силу речи приимъ, своей беседе прикладаа различна писмена, гласная и согласная… въскоре начатъ чести и сказати, и мнози ся ему дивляху…”, — сказано в “Паннонском житии” (Кирилла)» [29] (с. 73). То есть та самая литература, которой нас якобы впоследствии, вместе с письменностью, одарят те же самые греки, у нас имелась, о чем сами же изобретатели о нас историй и признаются. А мы, выходит, даже им самим не верим? А вот и еще неоспоримый факт нашего крещения Андреем Первозванным. О нем не смеют не упомянуть даже самые еще первые изобретатели нашей нынешней всеми всеобще употребляемой теории о некоем крещении Руси князем Владимиром: «Посмотрим, как крещение Руси описано в канонических церковных книгах первой половины XVII в. Возьмем “Большой катехизис”, напечатанный в Москве при царе Михаиле Федоровиче Романове и патриархе Филарете в 1627 г. В этой книге есть особый раздел “О крещении русского народа”. Оказывается, что крещение Руси описано здесь совершенно иначе, чем мы привыкли думать. “Катехизис” утверждает, что было четыре крещения Руси. — Первое — от апостола Андрея» [321] (с. 188). Вот почему именно в нашем монастыре хранится его стопа. Потому не упомянуть о нем Романовы просто не могут. А в данной гипотезе лишь приписывают к его деяниям и еще несколько так называемых «крещений», являющихся, возможно, лишь вехами попыток перекрещивания Руси в манихейство и арианство, гностицизм и ересь жидовствующих. Но имеются ли упоминания о нашей духовной традиции до выхода в свет данного изобретения патриарха Тушинского вора (о деяниях Филарета, родоначальника династии первых Романовых [она закончится Петром II], см.: [384]) — некоего «катехизиса», имеющего своей целью навести в сознании русского человека «тень на плетень»? Да конечно же имеются. Вот, например, что пишет шведский посланник в Московии Петр Петрей, еще не ознакомленный с новой версией Романовых на тему истории крещения Руси: «…москвитяне, по ясному известию своих летописей, держатся того мнения, что получили свою веру… еще во времена апостольские, и думают, что св. апостол Андрей прибыл рекою Днепром из Греции, плыл по этой реке вверх до самого того места, где находится теперь многолюдный город Киев, научил там творить крестное знамение, проповедывал слово Божие и добрые дела и предсказал, что Бог благословил эту страну возрастить Его истинную веру…» [262] (с. 439). И в доказательство тому — мы искони, то есть насколько хватает народная наша память, именовали свою страну не иначе как подножием Престола Господня! Англичанин Джером Горсей, побывавший в Московии во времена Ивана Грозного, вот что сообщает о вероисповедании этого Русского Царя, при дворе которого он прожил 20 лет: «Он и его предки приняли древнейшие правила христианской религии… от св. апостола Андрея и их покровителя св. Николая» [462] (с. 92). Так что даже более чем явный наш недоброжелатель, издевающийся над Русским вероисповеданием, никак не может обойти стороной этот слишком очевидный факт. Причем, покровителем Земли Русской назван им Николай Чудотворец Мирликийский — истинно русский святой, а никакой не греческий, как нам внушали. А вот что значится еще полустолетием ранее появления в Москве Горсея в послании Австрийского посла Иоанна Фабра (1528 г.): «…Москвитяне исповедуют Христианскую Веру, которая, говорят, первоначально была возвещена им Святым Апостолом Андреем, братом Симона Петра. Все догматы веры и постановления церковные, принятые и утвержденные 318-ю Отцами на первом Вселенском Соборе… и все возвещенное Василием Великим и Иоанном Златоустом, почитают они столь Святым, непреложным и чистым, что от того, как и от Евангелия Иисуса Христа, никто доселе не смеет отступить ни на одну йоту» [346] (с. 48–49). И вот как объясняет он финансовую помощь, которую Россия оказывает завоеванному турками греческому патриарху: «Российский Император, как верный сын Церкви, и доселе каждый год посылает богатую милостыню… Великий Князь Московский почитает для себя нечестием оставить без внимания Того, Кто правил толиком числом Церквей и от Коего приняли Веру столь многочисленные и обширные области» [346] (с. 50–51). Кто, интересно бы знать, порешил считать эту милостыню каким-то якобы намеком на нашу от греков когда-либо бытовавшую зависимость? Что за глупость? А вот что сообщает о нашем крещении итальянец Александр Гваньини. Он воевал против нас на стороне Стефана Батория и впоследствии поселился в Кракове. А потому это пишет вовсе не друг наш, а именно враг. Но и он не может не констатировать все то же, что и полустолетием до него Иоанн Фабр: «Русские хвалятся, что они восприняли христианскую веру от святого Апостола Андрея: еще раньше Ольги и Владимира. Как говорят их летописи, он приплыл из Греции по Эвксинскому Понту к устью реки Борисфена, по-местному называемого Днепром, и оттуда против течения реки дошел до Киева, в то время столицы Руссии, и там всю землю русскую благословил и крестил и установил там Крест» [616] (гл. 2). Так что доказательств крещения Руси за тысячелетие до князя Владимира более чем придостаточно. И что, дальше будем словно заклинание твердить эту придуманную о нас немцами русофобскую сказку, или все же научимся понимать извечную тягу очернить нашу истинную русскую историю многочисленными нашими врагами, фальшиво записанными заказными историками русофобами в наши друзья?
Библиографию см.: СЛОВО. Серия 1. Кн. 3. Когда крестилась Русь http://www.proza.ru/2017/05/10/1001
Свежие комментарии